В 1967 году по окончании консерватории я получил распределение в хабаровское училище искусств. Ехал с интересом. Интриговала аббревиатура.

Прибыл к 1 августа, как того и требовало правило в подписанном мной документе о распределении. Пустое училище. Кое-как благоустроил комнату в пустом общежитии. Иногда появляюсь в училище. Знакомств никаких.

Но вот, наконец, наступает начало учебного года. Праздничное настроение. Отличная погода. Учительская с большим яйцевидным столом в центре постепенно заполняется отдохнувшими людьми. Нарядные и слегка одетые (начало сентября, а жара неимоверная) женщины. Делятся впечатлениями об отпуске... Сижу в уголке и по мере наполнения помещения визуально знакомлюсь с коллегами. Царит всеобщее и радостное оживление… И вдруг…

Открывается дверь и на пороге стоит статный, стройный, молодой неотразимо красивый мòлодец. Женщины защебетали значительно богаче. И главной причиной этого оживления было искреннее удивление: мол ёще вчера был с бородой, а сегодня явился (нате Вам!) без бороды. Как удивительно, как странно. Общий смех и удивление…

И тут у меня вдруг вырвались свои «пять копеек»: «так, что же в этом странного и удивительного? Вот если он завтра придёт опять «в бороде», то это будет, действительно, удивительно». Моя реплика заставила этого красавца взглянуть на меня: «во, а ты кто таков?» Познакомились…и между нами заискрило каким -то взаимопониманием.

Всё! На этом можно было бы и заканчивать моё настоящее повествование-воспоминание. Потому что с этого момента возникла наша дружба. Сразу и навсегда. И что тут ещё разговаривать? И как и зачем что-то кому-то объяснять?

Но моё понимание дружбы не совпадало с фактом только знакомства. Не совпадает и сейчас, хотя пролетело (страшно вымолвить!) более пяти десятков лет: не может быть дружбы «с первого взгляда». Мужская дружба – категория строгая. Друг – это такой человек, которому можно доверить всё: свои самые заветные мысли, свои сомнения, поведать об ошибках, попросить помощи и обязательно получить её бескорыстно и ответить тем же. Поэтому по моим убеждениям друзей много не бывает. Эту «свою» истину я усвоил давно и навсегда и никогда ни разу не ошибся в этом вопросе. Наверное поэтому у меня и было - то таких друзей всего три. Говорю «было», потому, что один из них недавно уже покинул мир. Печально. Тем ценнее оставшиеся. Но это моё замечание относится к дням сегодняшним: в преддверии третьего десятка 21-го века. А тогда – в сентябре 1967 – я ещё не знал суровых правил «суровой действительности».

Я в своих рассуждениях о мужской дружбе не удалился от главной темы настоящих воспоминаний: о человеке по имени Юрий Васильевич Любович, то есть о том самом, который «вдруг» пришёл на работу без бороды. И после мгновенного знакомства он перестал быть Юрием Васильевичем, а превратился просто в Юру. Сразу и навсегда! И что тут разговаривать? И так всё ясно! И поэтому в мои строгие рассуждения о мужской дружбе вношу поправку – этот случай с Юрой есть исключение из моих правил. Но только этот случай. Во всех других жёсткость «правил» сохраняется.

Вот теперь (и на этом) можно было бы и завершить воспоминания. Но не могу. Ведь они – воспоминания - нахлынули как обильный летний дождь в жаркий полдень. Есть что вспомнить. Поэтому – читайте и терпите!

Годы летят, головы седеют, волосы редеют, болезни норовят вонзить свои когти в наши тела, а дружба (время показало, что наше знакомство быстро переросло именно в дружбу), которая длится уже шестой десяток лет ни разу не дала трещины. Ни разу!

Итак: повеселились относительно бороды. Я, говорит хоровик, а ты композитор? Замечательно! Значит будешь для моего хора сочинять. С хором знаком ли? Знаком? Муз училище закончил на хоровик? Вот ведь везение какое – не отвертишься: давай-ка обсудим, к примеру, такой вариант…

И началось наше многолетнее творческое обсуждение - взаимодействие. Не только на полях расчерченных нотоносцами, но и в охотничьих угодьях. Чтобы глубже вникать в суть проблем, Юра пошёл даже на такое: купил ружьё и стал охотником, потому что я-то с детства увлекался охотой. Наша охотничья троица с ещё одним хоровиком Павлом Широковым тщательно изучала охотничьи угодья в окрестностях Хабаровска. Поиск расширялся и мы добрались даже в места весьма отдалённые. Широкая пойма Амура богата дичью во все времена года: тут и юркие бекасы в конце августа, охота на которых сопряжена с необходимостью невероятной реакции при стрельбе. Утки, гуси, тетерева в березняках. Рябчики и глухари в хвойном лесу. Зайцы…

Стряслось много забавных историй, но, конечно же, не охота является главной темой воспоминаний. В памяти не стёрлись творческие деяния.

Однако не долго длилась наша дружба хабаровских на просторах. Вскоре он вернулся в свой Кировоград, а несколько позже – я убыл «в другую сторону» - в Петрозаводске, но память на радостные и приятные события не мутнеет.

Помню ту радость, которая охватила мою душу: училищный хор спел «Вечерний ветер, тише вей» на стихи земляка (смоленского поэта Н. Рыленкова), написанный для S, A, T.

В молодёжных хорах (к которым относится и училищный) традиционно слабые тенора. А какой же смешанный хор без теноров? Это невозможно. Не случайно же само название этих высоких мужских голосов произошло от латинского tenere (держать). от они и держали в своё время Cantus firmus, на котором выстраивались верхние голоса. от мы с Юрой и «выстраивали» партитуру «вечернего ветра... Терпеливо и долго. Зато были вознаграждены аплодисментами. Прошли годà, а этот приятный эпизод не забылся. В телевизионном интервью по случаю своего юбилея (7 листопада 2007 года) Юра, вспоминая хабаровские события, сказал: «… а я с хором пел музыку моего друга (Дружба навсегда!) Бориса Напреева». Я тут же интересуюсь: ты за много лет спел со своим хором огромное количество музыки разных композиторов (если говорить на одесском сленге, то получится - пел «от Адама до Абрама»), а помянул только меня? За ответом «в карман» не лезет, а отвечает тоже в том же одесском духе: «а, потому…». Ещё бы – ведь он именно в Одессе заканчивал консерваторию заочно, а я однажды даже помог маленько: сочинил ему фугу. После сдачи экзамена по полифонии говорил, что помогло. Прошли годы и сейчас уже не опасно раскрыть эту маленькую тайну – не будет же экзаменационная комиссия «за давностью лет» пересматривать результаты экзаменов своего знаменитого ученика, который закончил её с достоинством равным своей золотой медали за десятилетку!

Да. Годы летят и однажды поздно вечером (точнее сказать – уже почти ночью) телефонный звонок: «огромное спасибо от теноров за потрясающую партию в хоре «Тишина» на стихи Г. Лорки». Вот так фокус – причём тут тенора и за что такое огромное спасибо? Быстренько открываю ноты и сам себе удивляюсь: в хоре 43 такта и только в двух из них тенора «оторвались» от ноты ДО. Вот она – сила закалки полученной при работе над хором «Вечерний ветер…» Можно сказать – на всю жизнь. А звонок был «по горячим следам» так поздно закончившейся репетиции, на которой работали и над хором «Гитара» из того же цикла на стихи Лорки.

Замечательный кировоградский (тогда ещё именно кировоградский) муниципальный хор спел почти всё написанное мной a-cappella. Пели везде: дома и на гастролях, а «Гитара» в их исполнении порой даже вызывала необходимость отвечать на требования «bis».

Работали над «Фантазией на темы русских народных грустных песен» в форме 5-ти голосной подголосочной фуги и вновь поздневечерний (или ранне-ночной) звонок от благодарных хористов: «дуже гарна ца фуга…» Вспоминая это, думаю: «Так воны ж и спивалы дуже гарно! После концерта прислали запись. Слушал и плакал, потому что видел при этом серые и безмолвные дождливые просторы сибирской осени и «серый плат небес…» Как грустно и как радостно погрузиться в воспоминания своего детства. Вот як гарно воны спивалы …

Да! Дружба навсегда! 2014 год. Лето. Еду в гости в Кировоград. Путь чересчур «извилист»: Петрозаводск, Рига, Франкфурт на Майне, Киев. В Киеве надо успеть на автовокзал с которого автобус до «Кировограда довезёт». В Киеве ориентируюсь плохо. Наконец, изрядно запыхавшись прибегаю в Автовокзал. Ищу автобус. Нахожу. Пытаюсь купить билет. Не продают. Проводница: вот Ваше место, мы Вас ждём. Билет оплачен…

Да…! Дружба. Если настоящая, то навсегда!

Несёмся на Одессу. Вечереет. Юра за рулём (прекрасно водит машину, а я восхищаюсь и тайно завидую). Уступаем дорогу аистам, которые на бреющем полёте «под носом» автомобилей величественно пересекают автобан. Им на ночёвку, а нам на Одессу. Мчимся, а Юра с женой Женей распевают на два голоса украинские песни.

Ну, до чего же они красивы! И звучат в человеческих голосах прекрасно. А почему? Да потому, что сочиняли их люди умевшие дуже гарно спиваты. Хорошие люди сочиняли, хорошие – запоминали, хорошие пели и поют хорошие песни. Замечательно, замечательно!

Я пишу эти строки в мае - июне 2019 года и задаюсь вопросом: «Хорошие люди. Почему Вы сейчас не поёте (а если и поёте, то так мало) хорошие песни? О чём ваши заботы и неизбывные печали? Почему исчез этот замечательный муниципальный хор (точнее сказать: «Хор Любовича?»).

Хорошие люди! Почему Вы позволяете себе жить без хороших песен? Странно и жалко. Одумайтесь… Ради нашей с Юрой дружбы…