Одесса, 1915,

620 с.

Посвящается - 

Дорогимъ РОДИТЕЛЯМЪ

 Из "ПРЕДИСЛОВІЯ" автора.

Созывъ депутатовъ въ

Законодательную 

Коммиссеію 1767 г. есть, по

общему нынѣ 

признанію, одно изъ видающихся событій въ исторіи русской

общественной жизни второй половины XVIII столѣтія. Пока 

при отсутствіи сколько-нибудь достаточныхъ свѣдѣній приходилось 

ограничиваться для обшихъ заключеній однимъ лишь фактомъ неудачнаго

исхода всего предпріятія Императрицы Екатерины ІІ-ой, общая оцѣнка 

установленія депутатскаго собрянія произносилась въ сдоржанномъ и подчасъ 

отрицательномъ смыслѣ. Но при расширеніи источниковъ по исторіи 

и организаціи Коммиссіи о сочиненіи проекта новаго Уложенія и при

знакомствѣ съ данными о выборах депутатовъ и о ихъ дѣятельности, центръ

вниманiя переносится собственно отъ Уложенія, 

которое явілось причиной созыва представителей населенія, къ самому этому 

факту, который разсматривается, какъ широко задуманное обращенiе къ 

общественнымъ силамъ, давшее толчокъ къ організаціи общества на ноныхъ 

началахъ, вызвавшее яркое развитіе и проявленіе общественныхъ интересовъ.

Эта вторая сторона вь организаціи Коммиссіи является исходнымъ

положеніемъ предлагаемой книги, которая имѣетъ своимъ продметомъ 

выясненіе условій и обстоятельствъ опредѣленія состава депутатскаго собранія.

РУССКИЙ ИСТОРИК-ЭМИГРАНТ А. В. ФЛОРОВСКИЯ КАК ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ЧЕШСКО-РУССКИХ СВЯЗЕЙ

Л. П. Лаптева
__________________

Антония Васильевича Флоренского я знала лично. Знакомство состоялось в Праге в 1962 г. и продолжалось несколько лет. Я тогда занималась изучением наследия В. А. Францева, работала в Литературном архиве Памятника Национальной Письменности (Прага), и кто-то из чешских историков указал мне на Флоровского как на лицо, которое может мне сообщить о Францеве много интересного. Встретилась я с ученым впервые на его пражской квартире, и мне сразу бросилось в глаза огромное количество книг одинакового формата в связках, лежащих на полу, на шкафах и т. д. Оказалось, что это — не разошедшиеся экземпляры изданий Русского свободного института, да и самого хозяина, который охотно одолжил мне из этого богатства несколько книг, своих, а также и Францева, и наряду с ними множество оттисков статей из журналов и сборников, которых в то время в наших библиотеках не было. Несмотря на свой уже преклонный возраст, Флоровский производил впечатление на собеседника живым умом, обширностью знаний, трезвостью суждений, толерантностью и искренним желанием помочь младшему коллеге. Вернувшись из Праги, я переписывалась с Флоровским, хорошо запомнила, в частности, его письма с оценкой моих работ о Францеве. Он считал, что я создала этому ученому литературный памятник, но с некоторыми моими суждениями по поводу его творчества не согласился. В 1966 г. Антоний Васильевич приезжал в Москву, и мы с ним тоже встречались. В 1968 г. он скончался.

Как и о многих других историках-эмигрантах, о Флоровском написано мало. В нашей печати о нем в 1969 г. был опубликован некролог (1), в недавно вышедшей книге В. Т. Пашуто имеется биография Флоровского, написанная, вероятно, им самим, и некоторые другие материалы (2). В Чехии вышло несколько статей к восьмидесятилетию Флоровского, некрологи и статья в словаре славистов с подробной библиографией его трудов (3). В последние годы жизни Флоровский опубликовал несколько работ в советских изданиях (4). Ныне в Российской Академии наук хранится архив Флоровского, приобретенный стараниями Е. Т. Пашуто (5). Я же познакомилась с источниками о жизненном пути ученого еще в начале 60-х годов и в настоящем сообщении использую главным образом документы из пражских архивов: Архива Министерства иностранных дел Чехословацкой Республики, Архива Карлова университета, Литературного архива Памятника Национальной Письменности. В моем распоряжении имеются также документы из Одесского областного архива и тексты работ ученого, касающихся чешско-русских связей.
 

Антонин и Клавдия Флоровские в Елисаветграде

Антонин Флоровский-гимназист

А. В. Флоровский родился 1/13 декабря 1884 г в Елисаветграде Херсонской губернии в семье священника, среднее образование получил в Одесской классической гимназии, затем учился на историко-филологическом факультете Новороссийского университета, который закончил в 1908 г. с золотой медалью за кандидатское сочинение «Крестьянский вопрос в Законодательной комиссии 1767 г.» (6). В 1909 г. он был оставлен для приготовления к профессорскому званию по кафедре русской истории. После сдачи магистерского экзамена в 1911 г. был избран приват-доцентом (7) и стал читать лекции в родном университете по русской истории. В феврале 1916 г. ученый защитил в Москве диссертацию на степень магистра и 7 января 1917 г. был назначен в Одессе экстраординарным профессором. После установления советской власти на Украине и закрытия Новороссийского университета в 1920 г. Флоровский работал профессором Института народного образования, Политехнического института, Института внешней торговли, Археологического института, где преподавал историю России. В 1920 г. он принял участие в организации Одесского Архивного управления, был заместителем заведующего этим управлением, затем директором городской публичной библиотеки, а в 1922 г. директором Главной библиотеки Высшей школы в Одессе.
1 сентября 1922 г. по распоряжению советской власти Флоровский был выслан из России и через Константинополь, Софию и Белград прибыл в Прагу, где поселился с 1 января 1923 г. Здесь он включился в академическую и научную деятельность русских эмигрантов, а в 1933 г. был приглашен в Карлов университет для чтения лекций по русской истории. После закрытия университета в 1939 г. Флоровский был переведен в Славянский институт, который как раз публиковал второй том его большого труда — «Чехи и восточные славяне» (первый том вышел в 1935 г.). В 1943 г. немецкие научные организации приглашали Флоровского к сотрудничеству, однако он решительно отверг это предложение.
По приезде в Прагу у Флоровского был отобран советский паспорт, и до 1946 г. он был лицом без гражданства, а затем стал гражданином СССР.

В 1948 г. Флоровский был назначен ординарным профессором Карлова университета по истории России. Он читал здесь лекции главным образом о петровском времени и, как сказано в официальной характеристике, хранящейся в университетском архиве (8), излагал материал «объективистски», т. е. марксистом он не был. В 1957 г. Флоров-ский получил степень доктора исторических наук и тогда же ушел в отставку по возрасту.
В пражский период своей жизни Флоровский активно участвовал в научных делах, в 1929 г. был избран членом Славянского института в Праге, в 1938—1940 гг. — председателем Русского исторического общества в Праге, находился в числе руководителей Русского заграничного исторического архива, являлся директором Археологического института Н. П. Кондакова (9). Наряду с этим участвовал в международных съездах, в конференциях, которые проводили русские ученые за границей и т. д. Как и все русские эмигранты, Флоровский надеялся на возвращение на родину после падения советской власти в России, но так и не дождался этого события.

Творчество крупного русского историка-эмигранта Флоровского распадается с точки зрения проблематики на две части: история России и история чешско-русских связей.
В российский период своей жизни ученый исследовал крепостное право в России в различных его проявлениях, в частности в социально-экономической жизни этой страны во второй половине XVIII в. Первым его важным трудом на эту тему была книга «Из истории екатерининской Законодательной комиссии 1767 г. Вопрос о крепостном праве», изданная в Одессе в 1910 г. В 1915 г. он опубликовал книгу «Состав Законодательной комиссии 1767—1774 гг.», за которую получил степень магистра русской истории. Эти труды основаны на богатейшем архивном материале. Ни по проблематике, ни по методу обработки документальных сведений они не имели аналогов в России, а тем более за рубежом. Уже в период их издания они были признаны блестящими и стали основой для дальнейших исследований. В 1916 г. книга Флоровского о составе Комиссии получила Уваровскую премию РАН. Обширный фактический материал способствовал тому, что работа не потеряла ценности до нашего времени.

Поселившись в Праге, Флоровский сначала продолжал работу по истории России, опубликовал несколько новых очерков по истории Комиссии 1767 г., расширял свои изыскания в области «начальной» русской истории, занимался вопросами историографии и исторической библиографии. В частности, он издал два обзора эмигрантской русской научной деятельности за 1918—1931 гг. и большой обзор советской исторической литературы за время до 1931 г. Но продолжать научные исследования в прежнем направлении в Праге не было возможности. Здесь отсутствовала источниковая база, не было даже опубликованных источников (например, Полного Собрания Летописей); пражские библиотеки были вообще крайне бедны необходимой, для тематики Флоровского литературой. Это впоследствии, благодаря усилиям русских эмигрантов, возникли Славянская библиотека в Праге, библиотека Русского заграничного архива и др., а до середины 20-х годов вести исследовательскую работу по истории России было и трудно и бесперспективно. Флоровский перешел на изучение другой проблематики, а именно истории чешско-русских связей во всей их широте, начиная с древности и до конца XIX в. Есть у ученого и труде о чешско-русских связях начала XX в. До Флоровского никто в Чехии этой проблемой не занимался, так что ученый своими многочисленными трудами заложил здесь основы исторической русистики и изучения связей между Чехией и Россией. При этом он исследовал культурные, политические и экономические (точнее, торговые) связи, опубликовав ряд капитальных трудов и множество мелких статей. По имеющимся у меня сведениям, общее число работ Флоровского о названных связях подходит к 50 названиям. При этом полной библиографии трудов учоного еще нет, а подсчет велся по двум известным мне библиографическим спискам, неполнота которых очевидна хотя бы потому, что в них отсутствуют и некоторые работы, имеющиеся в моем распоряжении. Ввиду невозможности изложить в этом сообщении содержание всех известных мне трудов ученого, я остановлюсь лишь на общей концепции чешско-русских связей в понимании Флоровского и назову главные его сочинения. Ученый исходил из того, что исторические пути, пройденные чешским и русским народами, были существенно, принципиально различны. Чехи с самого начала их исторического бытия были поставлены в сферу влияния западного мира, т. е. мира римской церкви и немецкой политики. Русский народ развивался в сфере действия Востока и Византии. В течение тысячелетия несколько раз менялся центр русского национально-государственного творчества. Отдельные части территории находились под игом азиатских народов, затормозивших на столетия развитие россиян. В то же время чехи и словаки, оторванные друг от друга, также попали под власть чужеземцев. Но для чехословацкого народа это «чужевладство» выражалось не в господстве низкой культуры над высшей или равной ей, а в господстве культуры высокого развития, поставившей себе целью денационализацию местного населения. Латино-немецкий универсализм был страшной угрозой для чешской народности; потребовалось большое напряжение на-ционального сознания, чтобы преодолеть культурно-политическое угнетение. В период национального возрождения Чехия вошла в тесную связь со средоточием европейского культурного развития. Для русского же народа уже в зрелом его историческом возрасте стала доступно все богатство западного просвещения (10).
Несмотря на существенные различия исторических путей, пройденных чешским и русским народами, между ними существовали контакты, носившие характер взаимного воздействия или совместного действия. В области культурной было взаимное воздействие; взаимные действия встречались в истории политического развития Чехии и России. Однако вплоть до XIX в. эти контакты не носили широкого и систематического характера, будучи подчас спорадическими. В зависимости от форм связей и центров русского культурно-политического развития А. В. Флоровский делит процесс на несколько периодов. Это связи в период Киевской Руси, Руси Галицкой, Литовско-Русского государства, Государства Московского и Российской Империи.

В первый период Чехия и Киевская Русь были некоторое время непосредственными соседями. Чехия во второй половине X в. обладала верховьями Вислы с г. Краковым, в это же время князь киевский Владимир завоевывает у поляков область в Восточной Галиции с г. Перемышлем. Правда, это соседство не было сколько-нибудь длительным, но оно способствовало установлению торговых связей между Русью и Чехией. В Праге появились русские купцы — их видел Ибрагим ибн Якуб в середине Х в. Русские купцы встречались с чешскими на Верхнем и Нижнем Дунае и были связью между Чехией и Средней Европой, с одной стороны, и между Востоком и частью Византии — с другой. Подробно эти экономические контакты прослежены Флоровским в капитальной монографии — «Чешско-русские торговые связи в прошлом» и в ряде статей (11).
Политические связи между Чехией и Русью выражались в заключении браков между представителями династий, а также в найме русскими князьями чешских воинских отрядов для участия в военных предприятиях Руси и в присылке чешскими князьями военной помощи князьям русским. К этому же времени относится пребывание чешских князей на Руси — то в качестве гостей, то как изгнанников из своей страны в результате династических распрей. В период Киевской Руси имели место факты чешско-русского общения в области духовной культуры. Вскоре после крещения на Русь были принесены славянские книги чехо-моравского перевода. В XI в. на Руси начинается почитание чешских святых — князя Вацлава и княгини Людмилы. Этому вопросу Флоровский посвятил ряд статей, наиболее важной из которых является «Почитание св. Вячеслава, чешского князя, на Руси» (12). С другой стороны, культ русских святых Бориса и Глеба переносится в Чехию.

С упадком киевской политической системы в конце XII в., особенно в период татарских нашествий, связи с Западом поддерживала Галицко-Волынская Русь. Однако в политическом отношении Галицкая Русь была не союзником Чехии, а ее противником. Борьба чешского князя Пржемысла II и венгерского короля Белы за обладание Бабенбергским наследством (1246) развивалась при участии Даниила Романовича Галицкого. Бела выдвинул на австрийский престол сына Даниила — Романа. Даниил совершил поход против Чехии и опустошил совместно с польскими князьями часть Чешской Силезии. Однако уже ближайшие преемники Даниила восстановили дружеские отношения с Чехией и княжеским домом Вацлава II.
Следующим этапом в истории чешско-русских связей Флоровский называет контакты в период существования Литовско-Русского государства. Они тоже развивались не прямолинейно. В XIII и XIV вв. чешские короли Пржемысл Отакар и Ян Люксембургский участвовали в крестовых походах против Руси или отдельных ее частей. Активное чешско-русское общение в рамках Литвы началось с польско-литовской войны против немецкого ордена, апогеем которой явилась битва у Грюнвальда 15 июля 1410 г., чему Флоровский посвятил специальную статью (13). Как известно, чехи в этой битве участвовали и на стороне немцев, и на стороне польско-литовской.

В периоде реформации и гуситского движения в Чехии Флоровский выделяет следующие моменты. Как известно, чехи на первом этапе революции искали защитников свободы и веры против Сигизмун-да Люксембургского в Польше и Литве. Литовско-русский князь Витовт по политическим соображениям принял Чехию под свое покровительство и направил отряд Сигизмунда Корибутовича на помощь гуситам. В дружине Корибута было немало русских, в том числе и князь Федор Острожский. Но политика Витовта вскоре изменилась, и Кори-бут был отозван. Касаясь чешской реформации, Флоровский отмечает, что чешские деятели имели несомненный интерес к русской церковной жизни.

Специальные работы посвятил Флоровский вопросу «Ян Гус в русской оценке» (14). Признавая, что в XVI—XVII вв. Гус на Руси представлялся обычно еретиком, достойным суровой кары, автор указывает, на постепенное изменение отношения к чешскому реформатору вплоть до сближения его дела с православной традицией к середине XIX в. Далее Флоровский рассматривает славянофильскую концепцию оценки Гуса в русской историографии, подчеркивая, что объективно-историческое изучение вопроса не подтверждает этого воззрения.

Что касается общения в области литературы, то здесь отмечается тот факт, что среди книг, обращавшихся в Западной Руси в XV и последующих веках, были и переведенные на русский язык с чешского. Это — известная повесть о Брунцвике, о Сивиллах, одна из редакций жития св. Алексея, человека Божьего. Трудно установить конкретные пути, по которым шли на Русь эти книги. Но факты пребывания русских людей в Чехии и чехов на Руси не единичны. Первый печатный текст Библии на западно-русском языке был издан в Праге Франциском Скориной, чему Флоровский посвящает специальную статью (15). В другой статье он рассматривает вопрос о пребывании в Пражском университете русских студентов в XIV—XVIII вв. (16), еще в одной — об обучении южно-русского православного и униатского духовенства в Оломоуце (17). Отношения Чехии с Московской Русью, как отмечает Флоровский, были лишены политической подкладки, так как Чехия была заслонена Римской империей, с которой и сносилась Москва.

Интенсивные и многосторонние связи Чехии и России стали развиваться, как видно из работ Флоровского, в имперский период славянской державы. Петр I лично несколько раз побывал в Чехии, где знакомился с чешской культурой, что дало ему основание и в Чехии искать сотрудников для интенсивной работы в области просвещения. Царь подыскивал в Праге переводчиков для иностранных лексиконов и других книг. В 1716 г. для этой работы были посланы из России Ив. Воейков и монах Я. Кролик в сопревождении двух писцов. Позднее в Праге у иезуитов обучался «либеральным наукам» В. Козловский и с ним еще несколько русских. Во времена Петра Великого русско-чешские связи приняли совершенно иной характер по сравнению с прошлыми эпохами. Россия вступает здесь, как подчеркивает Флоровский, на путь активного сближения и ознакомления с чехами ради надобностей формирования новой русской государственности и жизни, Флоровский посвятил этому вопросу ряд статей, таких, как «Петр Великий и чешская культура», «Петр Великий и Австрия», «Русско-австрийские отношения в эпоху Петра Великого» (18). В целом весь комплекс чешско-русских связей — экономических, политических и культурных — до XVIII в. освещен ученым в фундаментальном двухтомном труде «Чехия и восточные славяне. Очерки по истории чешско-русских отношений» (19), где использованы все известные ко времени издания книги источники и литература вопроса. Книга не имеет аналогов и, вероятно, не скоро найдется исследователь, способный повторить подобный труд и внести в него существенные дополнения.

И еще одна проблема чешско-русских связей получила у Флоровского монографическую разработку. Речь идет о книге «Чешские иезуиты на Руси» (20), где исследуется не только миссия католических чешских священников, но и 25-летнее пребывание в России иезуитов чешской провинции. Флоровский в этом капитальном исследовании, основанном исключительно на источниках, не бывших ранее в научном обороте, показывает, как постепенно иезуиты проникали в Российское государство, устраивали здесь школы, в которых было много положительных черт, и стремились воздействовать в своем духе на православное население России. В этом последнем вопросе они успеха не добились, однако некоторые из чешских иезуитов внесли вклад в осведомление Европы о Руси своими описаниями различных сторон русской жизни. Монографии Флоровского о иезуитах в России предшествовал ряд статей, в которых освещались частные вопросы. Можно, например, указать на статьи: «Русская грамматика чешского иезуита 1690 года» (21), «Первый иезуит из московских дворян» (Оломоуц, 1948) и др.

Особый характер носили, по мнению Флоровского, чешско-русские связи в конце XVIII и начале XIX в. В этот период Чехия непосредственно соприкасалась с русской армией как представительницей русского военного могущества, с русскими людьми. Особенно примечательным было пребывание русской армии в Чехии в 1799 г., когда Россия в союзе с Австрией боролась против революционной Франции и русские войска были направлены под командованием А. В. Суворова через Чехию в Италию, а в конце того же года возвращались домой вновь через Чехию. Народные массы без восторга относились к тому, что армия вытаптывала поля, и к тому, что нужно было предоставлять квартиры, продовольствие, фураж и т. д., и реагировали на русскую армию так: «Если наши гости русские пробудут здесь еще долго, то страна придет в запустение». Но интеллигенция возрожденческой ориентации рада была слышать славянскую речь и гордилась своей принадлежностью к тому же племени, что и русские. Во время кампании против Франции 1804—1807 гг. русские войска под предводительством М. И. Кутузова также находились в Чехии и имеете с австрийской армией потерпели поражение под Аустерлицем от Наполеона. И еще раз, в 1813 г., борьба с Наполеоном привела Россию и русских в Чехию, которая на этот раз была одним из основных театров военных действий. Русские войска оставались в Чехии до 1815 г. Такое непосредственное знакомство с российской военной силой и политической мощью, близкое соприкосновение с русскими людьми разных рангов и положений имело большое значение для чешского национального самосознания. В чешской литературе проявляется интерес к России и ко всему русскому. У отдельных представителей чешской возрожденческой интеллигенции появляется вера в Россию как славянскую державу, с ней связываются определенные надежды. Первые десятилетия чешского национального возрождения в XIX в. были окрашены в цвета русофильства, а проблема России и отношения к ней стала составной частью национально-политического мировоззрения многих чешских патриотов.

С 30-х годов XIX в., особенно в связи с польским восстанием и ростом в Чехии идей народного самоопределения и социального переустройства, Россия переставала быть оплотом славянской веры и национальных надежд, ибо сильное государство, построенное на началах абсолютизма, на основах социального неравенства и даже рабства, не могло импонировать тем, кто исповедовал идеи народоправства, народной свободы и общественной справедливости. В России стали усматривать угрозу для национальной и культурной независимости малых славянских народов. В чешской национальной и политической мысли появляется критическое отношение к России. Особенно заостренный характер получила отрицательная оценка России в творчестве К. Гавличка.

История русско-чешских отношений в XIX в. хорошо разработана у чешских и русских ученых, например, в работах В. А. Францева. Об этом же вопросе писали и немецкие, и французские исследователи. Флоровский также посвятил этой проблеме ряд статей. К ним относится, например, очерк «В. И. Враницкий — чех-декабрист» (22), где приводятся сведения о выходце из Чехии, переселившемся в начале XIX в. в Россию и принявшем участие в движении декабристов.

В 1931 Флоровский опубликовал «Несколько фактов из истории русско-чешских отношений в XIX веке» (23), обнародовав ряд данных, дополняющих, по его мнению, картину русско-чешских отношений в XIX в. и не учтенных другими исследователями. Наиболее интересны здесь сведения о русско-чешских связях в области промышленной жизни Чехии и России, а конкретно — о применении чешских технических сил на русской почве. В этой статье есть и материалы о пребывании и занятиях русских ученых-славистов и историков в Чехии в 60—70-е годы XIX в.

Изложенный материал дает основание констатировать, что А. В. Флоровский принадлежит к числу крупнейших исследователей вопросов о чешско-русских связях на протяжении столетий. Он был родоначальником изучения этой проблематики в Чехии. Но и в России в таком широком плане, как он, контакты между двумя народами никто еще не изучал.

По методу исторической работы А. В. Флоровский относится к позитивистам, продолжая традиции той самой русской школы, которая и в славяноведении в период до 1917 года дала столь значительные плоды, внеся весомый вклад в европейскую историографию в целом. Все работы А. В. Флоровского основаны исключительно на источниках, которые он сам разыскал или впервые ввел в научный оборот. Каждый источник использован им критически. При явной симпатии к России автор не умалчивает негативных сторон в процессе развития чешско-русских отношений. Факты он обобщает, комментирует и делает из их изучения соответствующие выводы. Его повествование представляется читателю убедительным и объективным.

Думается, что А. В. Флоровский принадлежит к числу историков, создающих своим скрупулезным трудом источниковую базу изучения предмета для будущих исследователей, и эту базу новое поколение может осмыслить по-своему.


______________________

1 См.: Зайончковский П. А. Антоний Васильевич Флоровский//История СССР. 1969. № 2. С. 251.

2 См.. Пашуто В. Т. Русские истерики-эмигранты в Европе. М., 1992. С. 234-245.

3 Sva nkma jer М. 80 let univ. prof. dr. A. V. Florovského//Slovanský Pŕe-hled. 1964. Roč. 50. S. 379; V á v r a J. Osmdesát let univ. prof. dr. A. V. Florovského// Zprávj Československé historické společnosti. 11965. N 8. S. 87—89, Turek R. A. V. Florovský//Zprávy Společnosti pfátel starožitnosti. 1966—1967; Zástčrová B. Za prof. V. A. Florovským//Ceskoslovenský Časopis Histori ký. 1968; Zásterová B. A. V. Florovakij//Slavia. 1969; M. S. [Svankmsjer M.]. Prof. dr. A. V. Florovskij (1884—1968)//Slovanský Pfehled. 1968. Roč. 54. N 4. S. 23; Československé práce o azyce, dejinách a kultúre slovanských národu od r. 176. Bíograficko-bibliograficky slovník. Praha, 1972. S. 117—120.

4 Укажем, например; Флоровский А. В. Чехи и восточные славяне в X— XVIII вв.//Вопросы истории. 1947. № 8. С. 66—73; Он же. Чешские струи в истории русского литературного развития в X—XVIII вв.//Славянская филология. Сборник статей к IV Международному съезду славистов. М., 1958. С. 211—251; Он же. Об архиве Карла XII под Полтавой.//Полтавская победа. М., 1959; Он же. Собрание рукописей А. Д. Григорьева в Славянской библиотеке в Праге//Труды отдела древнерусской литературы Института Русской литературы АН СССР. 1960. Т. XVI. С. 573—580; Он же. Латинские школы в Россия в эпоху Петра I//XVIII век. М., 1962; Он же. Из материалов по истории России Петра I в чешских архивах/Археографический ежегодник за 1967 г. М., 1969. С. 236—241.

5 Архив РАН. Ф. 1609. Подробнее см.: Пашуто В. Т., Подъяпольская Е. П. [О привезенном авторами в Москву архиве А. В. Флоровского]//Вопросы истории. 1970. № 3. С. 160—161.

6 Биография Флоровского излагается на основе его жизнеописания: Arthiv Ministerstva zahraničných veci. Sekce II. Odd. II. C. 72536. 1922; а также по документу: Vytah z kádiového materiálu от 18 января 1955 r. из Архива Карлова университета в Праге.

7 См. об этом также документы о службе А. В. Флоровского в Имп. Новороссийском университете: Одесский областной государственный архив. Ф. 45. Оп. 4. Д. 171. Л. 2—50.

8 См. об этом: Posutlek záv. rady fil. hist. fakulty UK z 16.III.1953//Archiv UK. Personalia Florovskij.

9 См.: Биография А. В. Флоровского (1960)//Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 235— 236.

10 Приведенные рассуждения высказаны в работах: Флоровский А. В. Очерк русско-чешских отношений//Славянский Глас. София, 1930. Кн. 1-й. С. 1—24, Он же. Пути русско-чешской взаимности (к 10-летию независимом Чехословакии)// Современные записки. № 36. Париж, 1928; Он же. Чешско-русские торговые отношения X—XII вв.//Международные связи России до XIII века. М., 1962. С. 64—83.

11Fŕorovskij A. V. Cesko-ruské obchodní styky v minulosti (X—XVIII sto-leli, Praha, 1954; Он же. Чехи и восточные славяне в X—XVIII вв.//Вопросы истории. 1947. № 6. С. 66-73.

12 См.: Флоровский А. Почитание св. Вячеслава, князя чешского, на Руси. Прага, 1929; Его же. Св. Вацлав — Св. Вячеславу/Россия и славянство [газета]. Париж, 1929. 28 сентября; Его же. Карпаторусский список проложного жития Св. Вячеслава, князя чешского//Карпаторусский сборник. Ужгород, 1930. С. 88—90.

13См.: Флоровский А. В. Грюнвальд. Историческая справка//Родное слово. № 2. Варшава, 1927.

14 См.: Флорвский А. В. Ян Гус в русской оценке (справка из истории чешско-русских отношеннй)//Научные труды Русского народною университета в Пра-ге. 1930. Т. II. С. 23—44: Его же. Jan Hus v ruském pojetí (stránka z dejín cesko-raskych styku). Praha, 1935.

15 Florovskij A. V. Nové správy o pobytu Františka Skoryny v Prazt//Ca-sopis Národniho Múzea. D. 110. Zeš. 1. Praha, 1936. S. 11-19.

l6 См.: Флоровский А. В. Пражский университет и славянский восток (к 600-летию основания Карлова университета)//Свет православия. Пряшев, 1948. Ч. 8.

17 См.: Флоровский А. В. Русские студенты в Праге и Оломоуце в старое время.//Труды IV съезда русских академических организаций за границей. Белград, 1929. Ч. 1.

18 F l o r o v s k i j А. V. Peter I und die tschechische Kultur//Zeitschrift für Slawistik. Berlin, 1962 Bd. 7. S. 537—555; Флоровский А. В. Петр Великий и Австрия. Доклад на конгрессе историков. Париж, 1950; Он же. Русско-австрийские отношения в эпоху Петра Великого. Прага, 1955.

19 См.: Ф л о p о в с к и й А. В. Чехи и восточные славяне. Очерки по истории чешско-русских отношений (Х-XVIII ни). V Praze. 1935,1947. Т. I-II.

20 F l o r o v s k i j A. V. Cestí jcsiľlé na Rusi. Jesuité české provincie a slovanský východ. V Praze, 1941.

21 Flór o v s K y A. V. Ruská mluvnice českého jesuity z r. 1690//Slovo a slovesnost. R. IV/4. S 239—245 См. также: Florovský A. V. Moskevská missie českých jesuitu. 1684-1717//Co daly naše zeme Evrope a lidstvu. Praha, 1939. S. 194 — 195; Он же. Чешско-моравские иезуиты в Восточной Европе//VIII. Internationaler KongreíJ für Qeschichtswissenschaft. Arbeitsprogramm. Zürich, 1938.

22 К этому сюжету Флоровский обращался дважды (Florovskij А. V. Cеch-dekabrisla (episoda z dejín rusko-českých styku)//Z dčjin Východní Evropy. Sborník, venovaný J. Bidlovi. Praha, 1928. S. 380—389; Idem. V. I. Vranícký, Cech-dekabrista//Kapitoly z dejin vzájemných vztahu národu ČSR a SSSR. I Praha, 1958. S. 39—67).

23 См : Флоровский А. Несколько фактов из истории русско-чешских отношений в XIX веке//Научные труды Русского народного университета в Праге. 1931. Т. IV. С. 3-14.

____________________________
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8, ИСТОРИЯ. 1994. № 1 (Поступила в редакцию 10.05.93) 

О семье Флоровских в Елисаветграде читайте:

Олександр Чуднов. ВІРУЮ і ЗНАЮ

Флоровский А. В. Труды по истории России, Центральной Европы и историографии: Из архивного наследия / Под ред. В. Ю. Афиани; вступ. ст. М. В. Ковалева, сост., подг. к публ. и коммент. В. Ю. Афиани, М. В. Ковалева, Е. В. Косыревой, Т. Н. Лаптевой. – СПб.: Нестор-История, 2020. — 576 с., ил. 

(ФРАГМЕНТЫ)