I

Гродеков по воспоминаниям сослуживцев и старожилов как военный губер-натор Сыр-Дарьинской области.—Черты его характера.—Отношение к курильщикам и алкоголикам.—Заботы о народном образовании.—Церковно-строительство. — Создание русских поселков.—Холерный бунт 1892 году в Ташкенте.—Деятельность в Приамурье.— Назначеше туркестанским генерал-губернатором.

СКОНЧАЛСЯ 12-го декабря 1913 года один из замечательных деятелей, член Государственного Совета, генерал-от-инфантерии Николай Иванович Гродеков.

Посвящая почившему и его выдающемуся государственному служению несколько строк, полных искреннего, теплого чувства, в одном из своих фельетонов («Нов. Вр.», 14-го декабря 1913 г., №13664), М. О. Меньшиков говорит: «Не знав лично Н. И. Гродекова, не берусь судить о его огорчениях на государственной службе, но те, кто это близко знали, хорошо сделают, если по свежей памяти напишут об этом и, как печальный венок, возложат на могилу большого русского человека, замученного мелкими делами».

С готовностью откликаюсь на этот призыв почтеннейшего М. О., как один из ближайших, по должности управляющего канцелярией генерал-губернатора, сотрудников Н. И. Гродекова по его последней активной должности, на боевом посту туркестанского генерал-губернатора, и, насколько возможно, не задевая многих еще ныне здравствующих, лиц, с именами которых связано было много служебных огорчений, трений и прямо обид для Гродекова, не сообщая того, что еще является служебною и канцелярскою тайной, в виду близости к нам описываемого времени, расскажу, как сумею, об этом действительно «большом русском человеке».

Я приехал в Туркестан впервые в 1896 году, то-есть, спустя три года после того, как Гродеков оставил «не по своей воле» пост военного губернатора Сыр-Дарьинской области, который он занимал ровно десять лет.
От ташкентцев, как ближайших сотрудннков Николая Ивановича, так и просто «обывателей», я тогда же услышал много любопытного и поучительного о бывшем губернаторе, оставившем неизгладимую память о себе в области по своей безпримерной административной деятельности и по многим чертам своего характера, которые некоторые называли «чудачеством».

Общий отзыв о нем, что это был человек большого ума, глубокого знания края, редкой энергии, работоспособности, справедливости, прямоты. Но у Гродекова было немало и врагов, как у всякого энергичного, честного, стойкого и прямого человека. Враги эти, не имея возможности оспаривать приведенный качества и свойства Николая Ивановича, находили его излишне суровым, иногда резким до грубости; осуждали его за страсть отмечать слабые стороны в подчиненных и высмеивать их в глаза, не щадя их самолюбия.

Много ходило анекдотов о ненависти Гродекова к женщинам, боязни его женских слез, преследовании алкоголизма и алкоголиков, а также курения.

Один из ближайших сотрудников Николая Ивановича, почтенный А. А. Диваев, состоявший переводчиком при областном правлении и чиновником особых поручений при губернаторе, был отчаянным курильщиком. Николай Иванович старался его «исправить» убеждением бросить курить. Диваев давал даже такое обещание, но не в силах был отказаться от любимого удовольствия. Однажды Гродеков, взяв с собою Диваева в одну из поездок по области, воспользовавшись тем, что Диваев куда-то вышел на одной из далеких от Ташкента почтовых станций, где решительно нельзя было и думать приобрести табак, выкинул из его чемодана весь запас папирос и с торжеством ожидал, как это отзовется на Диваеве. Бедный Диваев переживал несколько станций большие муки, пока где-то не раздобыл отвратительной махорки, которую и курил потихоньку, как школьник, в трубу, попадаясь несколько раз в своих проделках Гродекову, который его неукоснительно каждый раз стыдил и убеждал совершенно отказаться от отравления таким наркотиком.

Водка и вино были изгнаны со стола Николаем Ивановичем, и только своему слуге, персу Мустафе, спасшему Гродекову жизнь во время его смелой поездки в северный Афганистан в 1879 году, да ныне умершему генералу Т. разрешалось в присутствии Николая Ивановича пить вино и водку. Однажды Николай Иванович, проезжая по области и присутствуя на торжестве открытия нового тракта, узнал, что «почтосодержателем» поставлено в счет угощения Гродекова за вино и водку; это страшно взволновало и рассердило Гродекова, что ему, такому проповеднику трезвости, вдруг ставили будто бы вино и водку, которые в действительности были использованы доверенным почтосодержателя.
Бывшие подчиненные Николая Ивановича жаловались на его подавлявшую всех работоспособность, энергию и требование и от сослуживцев своих если не такой, то во всяком случае напряженной работы.

Свой рабочий день Николай Иванович начинал с шести часов утра и иногда к этому времени экстренно вызывались докладчики по каким-либо спешным или особо интересовавшим неутомимого губернатора вопросам. Докладчики задерживались у губернатора иногда до глубокой ночи, так как Николай Ивановнч требовал всегда самого обстоятельного, исчерпывающего доклада и при том совершенно объективного, основанного исключительно на обстоятельствах дела, а не симпатиях, антипатиях или иных личных побуждетях докладчиков. Телефон из губернаторского дома работал во всю, а до изобретения телефона из губернаторского дома по Соборной улице во все концы города летали джигиты с записками губернатора, по которым или требовалась личная явка, или же немедленное исполнение какой-либо бумаги, или же иногда сложная справка. Если бумага или справка задерживались, следовал новый гонец с энергичным напоминанием. И дела не залеживались, а исполнялись ускоренным темпом.

Как не выноснл Николай Ивановичу лени, так ненавидел он всякую ложь, фальшь. Тот, кто позволил себе хоть малейшую ложь, утрачивал навсегда доверие Николая Ивановича и подвергался его сарказмам. Николай Ивановпч был большой мастер высмеять и подшутить остроумно, с большим юмором над попавшимся лжецом.

Продолжительная задержка докладчиков вела иногда к трагикомическим результатам. Сам Николай Иванович рассказывал нам, что чуть не довел одного из своих любимых сотрудников, на другой же день после свадьбы, до разрыва с женою. Гродеков пригласил этого чиновника к себе с утра и продержал его, давая ему непрерывно работу, до глубокой ночи. Видя, что чиновник волнуется, чем дальше, тем больше, Николай Иванович расспросил, что так волнуется г-н И. Получив ответ, что боится, как бы его молодая супруга, чрезвычайно ревнивая, не заподозрила, что он провел целый день не у губернатора, а в каком-либо более приятном месте, Гродеков сам нарвал цветов и с букетом для ревнивой супруги отпустил И. далеко за полночь домой. Действительно, г-на И. дома ожидала записка жены, в которой она сообщала, что после такого поведения И. на другой день после свадьбы жена его уезжает к своим родителям. Только вмешательство самого Николая Ивановича успокоило г-жу И.

Как только являлась какая-нибудь возможность выехать из дому, Николай Иванович садился верхом и объезжал город или отправлялся в ближайшие русския селения. В городе от зоркого и опытного глаза Николая Ивановича не усколь зали ни малейшие беспорядки в городском хозяйстве и благоустройстве по нарушению обязательных постановлений или небрежность чинов полиции в несении ими обязанностей службы.

Не желая быть пассивным и доверчивым слушателем не всегда точной передачи переводчиками туземной речи, Николай Иванович выучился местным языкам, и этого знания стал требовать от всёх чинов администрации, настаивая на сознательном усвоении ими языка, быта, верований туземного населения, чтобы быть ближе к последнему и понимать его нужды и желания. Это знание языка и быта туземцев принесло и самому Николаю Ивановичу огромную пользу, открыло ему воочию все недостатки, несовершенства и злоупотребления народных судей (казиев и биев) при отправлении суда среди туземцев.
Относясь к самому институту народнаго суда с большим уважерием, Николай Ивановпч считал, что все указанный выше уклонения от правосудия в практике народных судей не вызывают вовсе необходимости в какой-либо коренной ломке самого института, а требуют лишь надлежащего надзора за судом чинов местной администрации, в руководство которым для сознательного отправления ими функции надзора издал свои книги: «Юридические обычаи киргиз и кара-киргиз» и «Комментарии» мусульманского права «Хидая» \1\.

Издавая упомянутые книги, Гродеков завел обширную переписку с знатоками мусульманского права и в том числе профессорами Нофалем и бароном Розеном, прося их руководящих указаний, советуясь в вызывавших его сомнение вопросах, желая, как всегда, сделать интересующее его дело, как следует, основательно и авторитетно.

Большое внимание, по словам туркестанцев, Гродеков уделял русским и русско-туземным школам, вникая в успехи учащихся и быт учащих, нужды и интересы их и других, давая щедрые пособия из своих средств школам.

Немало щедрых даров от Гродекова получил и местный музей в Ташкенте. Сам Николай Иванович впоследствии жаловался, что музей в то время находился в не совсем надежных руках и многие пожертвованные им предметы были утрачены, а редкие экземпляры рыбы «скуферинкус» были съедены заведывавшим музеем, в виде закуски.

Самый большой, однако, интерес и особую, прямо поразительную личную энергию и деятельность Николай Иванович Гродеков выказывал в деле устройства русских переселенцев в Сыр-Дарьинской области. До Гродекова в пределах Сыр-Дарьинской области было всего два русских селения в окрестностях Ташкента. В интересах более прочного закрепления края за империей, обеспечения безопасности для столицы края — Ташкента — от возможных вспышек фанатизма мусульманского населения разобщением туземного населения города, Гродеков находил необходимым создать вокруг Ташкента кольцо из русских селений.

По его мнению, эти селения могли внести и начала культуры в среду кочевников, приохотить их к земледелию и оседлости. Последствия блестяще оправдали задуманное и осуществленное Гродековым. Гродекову удалось создать в Ташкентском и Чимкентском уездах за двухлетний период времени около пятидесяти русских селений с населением в восемнадцать тысяч душ обоего пола. В этом деле Николай Иванович особенно ярко проявил свои качества: энергию, настойчивость, ясный ум, понимание нужд земледельца. Много забот и горя принесло ему это великое и святое русское государственное дело; тогдашний министр внутренних дел, относившийся с предубеждением ко всяким переселениям крестьян из внутренней России на окраины, узнав, что Гродеков в голодный 1891 год ведет такую агитацию среди населения в наиболее пострадавших от неурожая губерниях, призывая крестьян перебираться в далекий Туркестан, пожаловался военному министру, прося принять меры к прекращению вредной деятельности неугомонного губернатора. Но было уже поздно: тысячи семейств потянулись в далекий Туркестан.

Здесь Николай Иванович делал нечеловеческие усилия, чтобы подготовить для новоселов самые благоприятные условия для жизни и экономического их благосостояния, для удовлетворения их религиозных и вообще духовных нужд. Досталось тогда и сотрудникам Гродекова, на долю которых выпало также немало труда, волнений и огорчений. Николай Иванович лично познакомился с каждой переселившейся семьей, её будущим участком, добывал средства на обеспечение новоселов необходимым инвентарем, приобретал на свои личные средства племенной скот, плодовые саженцы, старался выучить и приохотить переселенцев к ведению интенсивного, культурного хозяйства, хлопководству. Сам Николай Иванович говорил, что он лишь по капризу судьбы — администратор, и государственный деятель, а по призванию — садовник и огородник, и это призвание и знания его в области сельского хозяйства много помогли Гродекову в устройстве переселенцев.

Изыскивая всюду источники для помощи переселенцам на домообзаводство, рабочий инвентарь, Николай Иванович не забывал и религиозных их потребностей и нужд, выпрашивал, где возможно, средства на созидание православных храмов в образованных им, на свой страх и риск, селениях, одаривал, новые церкви облачениями, церковной утварью. И вот великие труды Николая Ивановича дали блестящие результаты, которые ему удалось и увидать потом самому, по приезде его в край уже в качестве генерал-губернатора. За тринадцать лет отсутствия Гродекова из Ташкента созданные им селения не только экономически окрепли, но разбогатели, расширились, стали заниматься промышленным, садоводством, огородничеством, племенным скотоводством, радуя сердце их устроителя и благодетеля.

В 1892 году в области появилась холера. Благодаря энергии Гродекова и несмотря на благоприятные, казалось, условия, она унесла немного жертв и вскоре погасла, но для Гродекова она имела тяжелые последствия. Вследствие вражды двух партий в туземной части города Ташкента, одной, стоявшей за смененного Гродековым аксакала, большого проходимца, но влиятельного, благодаря своему богатству и прежнему служебному положению человека, и другой, стоявшей за назначенного Гродековым заместитолем этого аксакала, вспыхнули беспорядки. Интриганы сумели возбудить неудовольствие в народных массах туземного города против принятых санитарных мер для борьбы с холерой. Толпа буянов 24-го июня 1892 года окружила здание управления начальника города Ташкента, требуя выдачи нового аксакала, затем избила камнями начальника города, полковника С. Р. Путинцева, разгромила полицейское управление.
Тогда Гродеков, зная характер туземцев и считая, что надо действовать энергично, чтобы тотчас же прекратить беспорядки и не давать им принять угрожающее размеры, немедленно с горстью нижних чинов вошел в город и, встреченный на базаре многочисленной толпой, ответившей грозными криками на приказание разойтись, велел открыть огонь, чем и заставил толпу разбежаться, оставив на месте около десяти человек раненых.

Главные виновники холерных беспорядков были преданы военному суду. При рассмотрении дела суд по отрывочным по-казаниям свидетелей составил себе не вполне правильное представление о событиях 24-го июня, найдя в деятельности областной администрации признаки превышения и бездействия власти, которые всегда можно отыскать в деятельности любого администратора, обязанного считаться иногда с требованиями данного момента; составлено было особое постановление, которое повлекло для Николая Ивановича отстранение от должности губернатора и прикомандирование в распоряжение военного министра. Приехав в Петроград, Гродеков доложил действительное положение дела и обстоятельства, вынудившие его принять те меры при подавлении беспорядков, которые вызвали постановление суда. Вскоре же после этого последовало назначете Гродекова помощником приамурского генерал-губернатора и командующего войсками Приамурского округа.

В новом для него крае Николай Иванович проявил те же выдающиеся административные способности, занимался делом широкой русской колонизации далекого края. Будучи назначен генерал-губернатором и командующим войсками Приамурского округа, Николай Иванович во время подавления боксерского движения, угрожавшего безопасности нашего Приамурья, был облечен званием главнокомандующего и сумел правильным, целесообразным распределением отрядов и ясно поставленной последним цели очень быстро подавить боксерское движение в Северной Манчжурии и очистить ее от мятежников. Последующая японская война воочию должна была убедить, что славные приамурские и квантумские войска, обученные под руководством Гродекова, исключительным мужеством и выносливостью обращавшие на себя внимание, действительно воспитаны были их старым командующим войсками надлежащим образом и не уронили былой славы нашей армии.

30-го августа 1902 года Николай Иванович был назначен в Государственный Совет. В феврале 1906 года Гродеков был призван на ответственный и требовавшей чрезвычайно напряженной работы пост главнокомандующаго войсками на Дальнем Востоке, для ликвидации тыла армии и приведения её на мирное положение, отправления в Россию как запасных, так и частей войск.
Еще на Дальнем Востоке Гродеков получил предложение занять освободившийся после ухода Субботича пост Туркестанского генерал-губернатора и командующего войсками туркестанского военного округа, но Николай Иванович долго колебался принять это назначете: крайнее утомление, вызванное его трудами по выполнению Высочайшей воли по расформированию армии и обострившаяся вследствие этого его хроническая болезнь почек —вынудили его всеподданнейше доложить Государю, что он не считает возможным принять ответственный пост генерал-губернатора в Туркестана, так как считает, что у него в настоящее время нет уже прежних сил и энергии для выполнения Высочайших указаний по управлению этим краем. Однако кратковременный отдых и успешное лечение склонили его, по настойчивому, повторенному предложению к принятию должности генерал-губернатора, хотя на короткий срок, и 16-го декабря последовал Высочайший указ о его назначешн в Туркестан. 

___________________________________________________
"Исторический вестник", октябрь 1915 г., т.CXLII.